Можно ли использовать видеозапись в суде

Новые доказательства: скриншот, видео и аффидевит

В апреле этого года Пленум Верховного суда подтвердил, что можно использовать скриншоты в качестве доказательства нарушения исключительного права (Постановление Пленума ВС № 10). Пленум разъяснил: закон не устанавливает перечень допустимых доказательств, на основании которых суд решает, было нарушение или нет. А потому суд вправе принять любые доказательства, предусмотренные процессуальными законами, в том числе и полученные в интернете.

Например, распечатки опубликованных в сети материалов, скриншоты сайтов – обязательно с указанием адреса, по которому они были сделаны, и точного времени — суды должны рассматривать наравне с другими доказательствами. А «в случаях, не терпящих отлагательства», суд может прямо в ходе судебного разбирательства самостоятельно посмотреть сайт, на котором опубликована имеющая значение для дела информация. Но юристам приходится подстраховаться, чтобы доказательство приняли — например, заверив их у нотариуса. С какими еще доказательствами сегодня можно столкнуться в суде и что нужно для их принятия?

Суды могут приобщить в дело в качестве доказательств электронную переписку, распечатки переписки с мессенджеров. Как и в случае с другими электронными доказательствами, один из основных моментов — заверение страницы в интернете, где размещена переписка. Проще всего в этом случае обратиться к нотариусу. Сравнительно недавно найти нотариуса, готового заверить страницы в интернете, было не так просто.

Сегодня проблема по-прежнему сохраняется в регионах, признают в нотариальном сообществе, но в Москве эту услугу предоставляют уже практически повсеместно. Правда, обойдется она недешево. На ряде сайтов нотариусов Москвы базовый тариф для составления одной страницы протокола осмотра интернет-страницы составляет 3000 руб., но сверх этого за каждую распечатанную страницу формата А4 придется доплатить — по 100 руб. На практике сумма в таких случаях начинается примерно от 9 000 руб. За заверение СМС-переписки с мобильного телефона придется отдать не меньше — иногда более 15 000 руб., и это если СМС — не больше шести.

Если вопрос срочный, суд может исследовать электронную переписку и осмотреть почтовый ящик самостоятельно. Так, например, произошло в деле No А19-2500/2017. Распечатку переписки истец суду не представил, но утверждал, что она была, и просил отложить судебное заседание, чтобы показать ее. Однако суд по ходатайству стороны просто осмотрел электронный почтовый ящик в судебном заседании, обнаружив одни письма, и не обнаружив другие — которые, заключил суд в итоге, не доставлялись.

Суды не всегда требуют, чтобы документы с электронных ресурсов были осмотрены нотариусом: обычно обойтись без этого можно, если другая сторона не оспаривает факт наличия переписки.

Иногда заверить документ может не только нотариус — но и госорган — например, ФАС или налоговая. Это возможно, когда материалы изъяты в ходе законно проведенной проверки — это будет надлежащим доказательством. Такая позиция приведена в постановлении Президиума ВАС от 12 ноября 2013 года по делу № А47-7950/2011: документы «могут быть заверены соответствующим органом, который получил (в том числе изъял) в ходе проведенной на основании закона проверки документы и материалы с соблюдением требований к порядку и оформлению получения доказательств». Это будет отвечать требованиям части 2 статьи 50 Конституции и ч. 3 ст. 64 АПК.

2. Скриншоты и снимки Instagram

Позиция относительно скриншотов, которую отразил Верховный суд, не нова: юристам регулярно приходится сталкиваться с необходимостью приобщения в суд распечаток материалов из интернета. Но разъяснение ВС решило гораздо более важную проблему – проблему допустимости таких доказательств, то есть требований к их форме – такие распечатки могут быть заверены стороной по делу. Теперь надо снять дискуссионный в практике вопрос о том, обязательно ли прибегать для фиксации электронной информации на бумажном носителе к помощи нотариуса, замечает Наталья Колерова, советник, адвокат, руководитель проектов АБ S&K Вертикаль S&K Вертикаль Федеральный рейтинг. группа Семейное и наследственное право группа Управление частным капиталом группа Арбитражное судопроизводство (крупные споры — high market) группа Банкротство (включая споры) группа Корпоративное право/Слияния и поглощения 18 место По выручке 25-27 место По количеству юристов 6 место По выручке на юриста (более 30 юристов) × . Однако к такому прогрессивному подходу готовы не все суды, отмечает она. Так, в рамках крупного дела о банкротстве российского нефтяного трейдера, которым занималось бюро, юристы одного из кредиторов, обратили внимание суда на подозрительные сделки должника с дочерним предприятием известного швейцарского трейдера Glencore (дело № А40-245007/16-30-403). Как выяснилось, замдиректора должника и директор дочки Glencore фактически состояли в неофициальных брачных отношениях, и подтвердить это юристам помогли данные из соцсетей — например, фото из Instagram, а также сведения о совместных поездках, предоставленных крупнейшими авиакомпаниями и РЖД. Но если в первой инстанции суд признал сделки дочернего предприятия Glencore на общую сумму свыше 1 млрд руб. недействительными, то апелляция отменила решение в части и указала, что ссылки на наличие незарегистрированных отношений между топ-менеджерами не подтверждены надлежащими доказательствами. Теперь юристы добиваются пересмотра решения.

3. Аудио и видео

Во многих делах в качестве доказательств приобщаются аудио и видео записи. Так, в одном деле суд приобщил видеозапись выступления стороны спора, не имеющей возможности явиться в суд лично, но желающей донести до суда свою позицию, рассказывает Кира Корума, партнер Аснис и партнеры Аснис и партнеры Федеральный рейтинг. группа Семейное и наследственное право × . Кроме того, можно приобщать записи с других процессов, в которых говорится про обстоятельствах, которые нужно доказать. Такие доказательства суд признает допустимыми при наличии разрешения суда на проведение фото-, киносъемки, или видеозаписи судебного заседания, напоминает юрист КИАП КИАП Федеральный рейтинг. группа Арбитражное судопроизводство (средние и малые споры — mid market) группа Комплаенс группа Семейное и наследственное право группа Интеллектуальная собственность (включая споры) группа Разрешение споров в судах общей юрисдикции группа Трудовое и миграционное право (включая споры) группа Уголовное право группа Антимонопольное право (включая споры) группа ВЭД/Таможенное право и валютное регулирование группа Земельное право/Коммерческая недвижимость/Строительство группа Корпоративное право/Слияния и поглощения группа Международный арбитраж группа ТМТ (телекоммуникации, медиа и технологии) группа Финансовое/Банковское право группа Банкротство (включая споры) группа Налоговое консультирование и споры (Налоговое консультирование) Профайл компании × Сергей Ильин, а вот для аудиозаписи это не нужно — потому что для нее не требуется разрешение суда. Пример последнего можно найти в деле № А33-18573/2014).

4. Аффидевиты — использование нотариально заверенных заявлений свидетелей

Аффидевит – письменные показания, данные под присягой и заверенные уполномоченным лицом — распространен в англо-американской правовой системе. Аффидевиты приравниваются к свидетельским показаниям и могут стать самостоятельным основанием для процессуальных действий. В России есть схожий институт — письменное заявление лиц, заверенное нотариусом. В таких заявлениях обычно изложены факты, которые не получается изложить лично — например, из-за того, что нет возможности явиться в заседание. Пока суды смотрят на такие документы с опаской, признают юристы. Но встречаются случаи, когда суды принимают в качестве надлежащего доказательства показания свидетелей в письменной форме, и учитывают их при вынесении решения*. Несмотря на неоднозначное отношение к аффидевитам, их все чаще суды учитывают как надлежащие письменные доказательства**. Проблема часто упирается в придание письменному заявлению, заверенному нотариусом, доказательственной силы. Главная трудность — соблюсти формальности. Та же проблема — с принятием судами опросов лиц, проводимых адвокатами, указывает Кира Корума: «С одной стороны адвокат вправе проводить опросы. Как правило такой опрос оформляется протоколом опроса. С другой стороны, такой протокол Суды не признают в качестве доказательства.»

5. Копии документов

С трудностями можно столкнуться, когда утрачен оригинал документа, и есть только копия — причем копии у двух сторон нетождественны. Практика судов неоднозначна. Но шанс доказать факт только при наличии копии документа все же есть (дело № А40-36992/17). При определенных обстоятельствах суды могут признать приоритет одной копии над другой — например, если такая копия заверена нотариально (постановление АС Западно-Сибирского округа от 05.05.2017 по делу № А75-1715/2016). Надлежащим доказательством признаются обычно документы, подписанные дистанционно — путем обмена по электронной почте сканированными копиями, обращает внимание Сергей Ильин***.

* Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28.12.2017 № Ф05-10732/2017 по делу № А40-5888/2017

** Постановление 2-го ААС от 28.05.2019 № 02АП-1632/2019 по делу № А82-8161/2018 или Постановление Арбитражного суда Московского округа от 07.05.2019 № Ф05-4394/2019 по делу № А40-243386/2015)

*** Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 19.07.2018 № Ф03-2624/2018 по делу № А04-8708/2017, засилено Определением Верховного Суда РФ от 23.11.2018 № 303-ЭС18-18700

Знакомство с доказательством, переданным ГИБДД?

Как можно ознакомиться с истребованной судом записью с видеорегистратора ГИБДД?

Согласно ст. 24.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ) задачами производства по делам об административных правонарушениях являются всестороннее, полное, объективное и своевременное выяснение обстоятельств каждого дела, разрешение его в соответствии с законом, обеспечение исполнения вынесенного постановления, а также выявление причин и условий, способствовавших совершению административных правонарушений.

Согласно ч. 1 ст. 25.1 КоАП РФ лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, вправе знакомиться со всеми материалами дела, давать объяснения, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, пользоваться юридической помощью защитника, а также иными процессуальными правами в соответствии с данным кодексом.

Согласно ч. 1 ст. 24.4 КоАП РФ лица, участвующие в производстве по делу об административном правонарушении, имеют право заявлять ходатайства, подлежащие обязательному рассмотрению судьей, органом, должностным лицом, в производстве которых находится данное дело.

Согласно ст. 26.1 КоАП РФ по делу об административном правонарушении выяснению подлежат:

1) наличие события административного правонарушения;

2) лицо, совершившее противоправные действия (бездействие), за которые КоАП РФ или законом субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность;

3) виновность лица в совершении административного правонарушения;

4) иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, а также причины и условия совершения административного правонарушения.

Согласно ч. 1 ст. 26.2 КоАП РФ доказательствами по делу об административном правонарушении являются любые фактические данные, на основании которых судья, орган, должностное лицо, в производстве которых находится дело, устанавливают наличие или отсутствие события административного правонарушения, виновность лица, привлекаемого к административной ответственности, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Согласно ч. 2 ст. 26.2 КоАП РФ эти данные устанавливаются протоколом об административном правонарушении, иными протоколами, предусмотренными данным кодексом, объяснениями лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, показаниями потерпевшего, свидетелей, заключениями эксперта, иными документами, а также показаниями специальных технических средств, вещественными доказательствами.

Согласно ч. 3 ст. 26.2 КоАП РФ не допускается использование доказательств по делу об административном правонарушении, в том числе результатов проверки, проведенной в ходе осуществления государственного контроля (надзора) и муниципального контроля, если указанные доказательства получены с нарушением закона.

Согласно п. 4 ч. 1 ст. 28.1 КоАП РФ поводом к возбуждению дела об административном правонарушении является фиксация административного правонарушения в области дорожного движения или административного правонарушения в области благоустройства территории, предусмотренного законом субъекта Российской Федерации, совершенного с использованием транспортного средства либо собственником или иным владельцем земельного участка либо другого объекта недвижимости, работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, или средствами фото- и киносъемки, видеозаписи.

Таким образом, дело об административном правонарушении возбуждается на основании фиксации административного правонарушения в области дорожного движения работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, или средствами фото- и киносъемки, видеозаписи, и эта запись может являться доказательством по делу. В силу ч. 3 ст. 26.2 КоАП РФ это доказательство не должно содержать следы монтажа, склейки иных нарушений целостности записи, особенно во фрагменте, содержащем признаки состава правонарушения.

При этом закон предоставляет лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, или его защитнику (ст. 25.5 КоАП РФ) право знакомиться со всеми материалами дела, в том числе с представленной ГАИ видеозаписью, прибегая к помощи специалиста (ст. 25.8 КоАП РФ), а также давать по поводу просмотренного объяснения.

А поскольку на суд возлагается обязанность всесторонне, полно, объективно и своевременно выяснить обстоятельства каждого дела, то суд (судья) в первую очередь заинтересован в том, чтобы не только внимательно отсмотреть представленную видеозапись, но и показать ее лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, и выслушать объяснения об увиденном.

Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 25.06.2019 № 20 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях, предусмотренных главой 12 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях», разъясняя применение норм КоАП РФ, посвятил вопросам фиксации административных правонарушений работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, или средствами фото- и киносъемки, видеозаписи целый раздел II. В частности, в п. 30 этого постановления Пленум напомнил судам, что при пересмотре постановления о назначении административного наказания за правонарушение, выявленное и зафиксированное работающими в автоматическом режиме техническими средствами, подлежат проверке доводы лица, в отношении которого вынесено указанное постановление, о невозможности после фиксации административного правонарушения техническим средством, работающим в автоматическом режиме, прекращения им противоправных действий в связи с организацией дорожного движения на конкретном участке дороги. Так, частота размещения работающих в автоматическом режиме технических средств, не позволившая водителю после фиксации административного правонарушения снизить скорость движения транспортного средства без создания аварийной ситуации либо покинуть полосу, предназначенную, например, для движения маршрутных транспортных средств, без пересечения дорожной разметки 1.1, может свидетельствовать об отсутствии его вины в совершении последующего административного правонарушения, предусмотренного соответственно одной из частей ст. 12.9, ч. 1 ст. 12.16 или ч. 1.1 ст. 12.17 КоАП РФ. Советую полностью ознакомиться с названным постановлением.

Аудиозапись как средство доказывания в гражданском процессе — эффективно или нет?

В жизни достаточно часто возникают ситуации, когда отношения граждан не урегулированы формально, путем подписания документов, проясняющих суть этих отношений. К примеру, «дружеский» займ без составления расписки.
В указанных случаях пострадавшему могла бы помочь аудиозапись разговора с оппонентом. Причем, граждане используют диктофон (как правильно, программное обеспечение на сотовом телефоне) очень активно и «пишут» все, что нужно и не нужно. Бытует убеждение, что, если есть запись «порочащего» разговора – значит победа в суде в кармане. Аудиозапись гражданам представляется «царицей доказательств», не меньше! Однако, в судебной практике аудиозапись оценивают совсем не так, как представляется тем, кто ее сделал.
ГПК РФ весьма лаконичен в том, что касается такого вида доказательства, как аудиозапись – от лица, которое представляет запись на «носителе» (электронном или ином) требуется указать, когда, кем и в каких условиях осуществлялась запись (ст.77 ГПК РФ). Постановлений Пленума ВС РФ относительно этого вида доказательства нет.
На первый взгляд, все просто – записать на флеш-карту (CD-диск), дать пояснения, когда, кем и при каких обстоятельствах сделана запись, обеспечить суд технической возможностью прослушать/посмотреть запись (взять с собой в заседание ноутбук).
Однако, существует ряд нюансов, весьма затрудняющих использование такого вида доказательств.
1. Требование пояснить «когда, кем и при каких обстоятельствах сделана запись» указано в ст.77 ГПК РФ не случайно: оно призвано проверить допустимость такого средства доказывания. Если запись была сделана с помощью скрытой камеры в жилом помещении, где проживает ответчик, или с помощью микрофона, тайно размещенного в помещении, занимаемом ответчиком, то такую запись суд даже не приобщит к материалам дела, сославшись на нарушение ст.23,24 Конституции РФ.

По общему правилу, можно записывать свой собственный разговор, по телефону, либо при личной встрече, участником которой являлось лицо, сделавшее запись. Причем, разговор этот должен касаться именно договорных отношений сторон, а не «частной жизни» отдельного лица. Например – беседа заимодавца и заемщика о возврате долга. Если в суд представляется аудиозапись, требуется приобщить «расшифровку» (полный перенос содержания беседы на бумагу) разговора на ней, которую можно изготовить самостоятельно. Заверять расшифровку не требуется (ОПРЕДЕЛЕНИЕ ВС РФ от 14 апреля 2015 г. N 33-КГ15-6).

А нужно ли уведомлять другую сторону о том, что производится запись? Странный вопрос, ведь если это сделать оппонент никогда не скажет того, что он мог бы сказать, и ради чего собственно запись и производится.
Мнения судов разделились, согласно первой точке зрения, уведомлять о ведении записи нужно (ЛЕНИНГРАДСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД, ОПРЕДЕЛЕНИЕ от 9 июля 2014 г. N 33-3454/2014; САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОРОДСКОЙ СУД, АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ от 23 января 2014 г. N 33-69/2014), иначе запись будет признана недопустимым доказательством. В других случаях, суды посчитали, что уведомлять о ведении записи не требуется (Определение Верховного суда РФ от 06 декабря 2016 по делу №35-КГ16-18, СВЕРДЛОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ от 6 сентября 2017 г. по делу N 33-15050/2017).
Разумеется, вторая точка зрения представляется более прогрессивной (тем более, что она поддержана ВС РФ) – необходимость «писать» человека возникает только тогда, когда иным путем доказательства получить нельзя, ввиду уклонения оппонента от их предоставления. Но возможно, что разница в оценке связана лишь с тем, что в случаях, рассмотренных в Ленинградской области ответчик не признавал запись, а при рассмотрении дел Верховным судом и в Свердловской области ответчик признавал факт разговора, но просил исключить запись из числа доказательств, так как не был уведомлен о том, что запись производится.

Кстати, при рассмотрении одного из судебных дел, суд отказал в приобщении аудиозаписи на том основании, что из ее содержания нельзя установить время, место и обстоятельства при которых она производилась! (САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОРОДСКОЙ СУД АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ от 28 января 2016 г. N 33-1490/2016). Может быть судья хотел сказать не то, что сказал, но по странному совпадению, и в этом случае аудиозапись оспаривалась вторым участником спора.

2. Требование представить в суд оригинал записи (для заверения)!
Логично просто скопировать запись с телефона/диктофона на компьютер и перенести на диск (CD или флеш-карту).
Однако, проблема в том, что в дело будет представлен не оригинал записи, а ее копия. Что может повлечь следующий вывод суда: «в материалах дела имеется фонограмма, полученная не путем записи информации непосредственно от первоисточника звука, а переписанная с иного носителя (телефона и/или диктофона), то есть фонограмма-копия, верность которой (полнота соответствия оригиналу) не может быть надлежаще процессуально проверена и удостоверена». (СВЕРДЛОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ от 26 октября 2017 г. по делу N 33-18491/2017). Или вот так: «подлинная запись с видеорегистратора ответчиком и его представителем в суд апелляционной инстанции не представлена (запись была представлена на ДВД-диске – А.П.)», что также повлекло признание записи ДТП недопустимым доказательством (САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОРОДСКОЙ СУД АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ от 18 февраля 2016 г. N 33-2963/2016).
Ну что же, правила о предоставлении доказательств в дело никто не отменял и приобщать их нужно в оригинале, или надлежащим образом заверенной копии. Интересно, как в такой ситуации поступить – принести на флешке и на телефоне и дать суду прослушать, чтобы «заверить копию»?! Или приобщить в дело сам носитель оригинальной записи – телефон?!
Мой знакомый юрист специально для таких целей приобрел диктофон, «пишущий» сразу на съемный носитель. Но далеко не все будут приобретать подобную технику.
3. Фоноскопическая экспертиза.
Примечательно, что в просмотренной мной судебной практики до фоноскопической экспертизы не дошли ни разу – суд отказывал в ее проведении, начиная придираться к допустимости произведенной записи.
Интересен вопрос о том, кто инициирует и авансирует проведение этой экспертизы. При фальсификации письменных доказательств все понятно – есть предположительно подделанная подпись от имени такого-то, если такой-то оспаривает ее подлинность – то он просит суд назначить и оплачивает экспертизу.
По аудиозаписи все не так просто – ведь из ее содержания установить действующих лиц, как правило нельзя. И если другая сторона оспаривает запись, то и оснований возлагать на нее обязанность оплачивать экспертизу, нет. Предположу, что суд в этой ситуации возложит обязанность по авансированию экспертизы на лицо, представившее «неудобное» доказательство, мотивируя это тем, что «непонятно кто на записи, другая сторона оспаривает, экспертиза стоит десятки тысяч рублей, представьте оригинал записи (любимый Айфон), а лучше вообще откажитесь от экспертизы».
Стоит отметить, что и записи как правило предоставляются довольно некачественные, с обилием посторонних шумов, что значительно затрудняет идентификацию участников разговора – слова то разобрать возможно не всегда!

ВЫВОДЫ:
Аудиозапись рассматривается в гражданском процессе, как «недодоказательство», неудобное и нелюбимое судами. Если оппонент признает запись – вопросов нет. Если не признает – претензии к допустимости доказательства сразу появляются в огромном количестве, причем как предусмотренные, так и не предусмотренные законом. Суд сделает все, чтобы отвергнуть запись, и не проводить по делу экспертизу.

Стороне, предполагающей, что ее «записали» и будут эту запись использовать, достаточно не признавать факт встречи и не опознавать свой голос на записи – тогда суд отвергнет это доказательство на 99% (причем без всякой экспертизы). В суд можно направить представителя, поскольку не всякий, услышав себя на диктофонной записи, сможет уверенно заявить суду, что «это не я».

Стороне, планирующей представить аудиозапись, следует позаботиться о ее идентификации и качестве:

• если планируется личная встреча – приобрести диктофон с микрофоном (который можно незаметно разместить на одежде), пишущий на съемный носитель. Это значительно повысит качество записи, снимет вопросы с предоставлением ее оригинала в суд. Местом встречи желательно определить такое, где снижен общий шумовой фон — парк, малопосещаемый в дневное время ресторан и так далее. Качество записи и низкий уровень фонового шума очень важно — судья будет слушать запись в любом случае. А вот решать — приобщать к делу или нет, и какую оценку давать доказательству, судья будет на основании в том числе качества записи — если четко слышны два голоса это одно, а если встреча была в управлении Росреестра и в общем гаме голосов разговор сторон практически не разобрать — совсем другое.
• перед началом встречи проговорить под запись время, место и участвующих лиц.
• предупреждать о ведении записи своего оппонента не нужно (о чем есть определение ВС РФ, ссылка выше).
• имея на руках запись, но до обращения в суд, обратиться с заявлением в правоохранительные органы — пусть проверят, нет ли в действиях оппонента состава преступления. Как правило, состава там нет (или его не найдут), но оппонента должны опросить и есть шанс, что он признается в (к примеру) получении средств (а наличии записи разговора в этом омжет помочь). Так можно получить уже письменное доказательство — объяснения лица+постановление об отазе в возбуждении УД, которые можно использовать в суде.
• представить запись в суд не заблаговременно, а неожиданно (желательно, чтобы в заседании присутствовал сам оппонент) – это повысит шансы на признание оппонентом как факта встречи, так и себя, как участвующего в ней лица.
• в заседание суда представить расшифровку записи (хотя такое требование в законе прямо не поименовано, на практике оно применяется повсеместно). Расшифровка не требует заверения (ВС уже высказался на эту тему), но, если есть желание заверить ее в экспертной организации — лишним это не будет. Можно также сразу с заявлением ходатайства о прослушивании и приобщении записи представить заключение об отсутствии монтажа и даже идентификации голоса заявителя на записи — все указанные меры повысят убедительность доказательства в глаза суда, который, напомню, аудиозапись в таковом качестве воспринимать как правило не хочет.

Доказательство из неизвестного источника

Давно отвергнутые взгляды на оценку судебных экспертиз как на обязанность судьи следовать за экспертом, «как слепой за своим провожатым», начали проникать в правоприменительную практику, распространяясь все шире и принимая все более опасное для правосудия направление. Естественно, никаких наивных заявлений о том, что экспертиза – это супер-доказательство, оцениваемое по иным, нежели прочие доказательства, правилам, не делается (согласно ч. 2 ст. 17 УПК РФ ни одно из доказательств не обладает для суда заранее установленной силой), однако фактически во многих случаях аргументация суда сводится именно к этому.

Отказы судов исследовать доводы защиты о том, что видео- или аудиозапись, на основе которой получены заключение и показания экспертов, является, возможно, производным доказательством, источник которого неизвестен, поражают.

Решений судов, «с порога» отвергающих анализ и критику экспертных заключений, очень много. Заключения по фоноскопическим экспертизам зачастую воспринимаются судами в качестве актов, предрешающих выводы по делу. Суды не проверяют заявления защиты о том, что на экспертизу представлено недопустимое доказательство, не позволяющее установить, содержит ли фонограмма признаки монтажа, копирования или иных изменений, внесенных в процессе звукозаписи или после ее окончания. Приговоры и апелляционные акты содержат «гладкие» фразы о несостоятельности доводов защиты, о том, что выводы экспертов подтверждаются собранными по делу доказательствами, а также другие привычные формулировки, звучащие как мантры, поскольку они не имеют прямого отношения к конкретным аргументам и не пытаются их опровергнуть.

С момента появления в уголовном процессе цифровой записи у ученых и практиков возникали сомнения в возможности ее использования в качестве доказательства. С тех пор появилось множество научных публикаций, учебных пособий, учебников. Теперь уже никто не сомневается, что цифровая запись может быть доказательством, установление достоверности которого требует в то же время особой процедуры и специальных навыков, обусловленных «особенностями цифровой записи речевого сигнала и расширившимися возможностями фальсификации доказательств, сокрытия следов монтажа и иных изменений первоначального содержания фонограмм» 1 .

В связи с этим возникают вопросы: должен ли судья, оценивая основанные на электронных доказательствах экспертные заключения, проверять, обеспечивалась ли сохранность цифровой информации до попадания на компьютер и в процессе копирования? Возможно, эксперты, исследующие изготовленную другими лицами копию фонограммы, вправе утверждать об отсутствии вмешательства в оригинальную запись?

Ответы на эти вопросы содержатся в общей теории доказательств, а также в правовых нормах и подзаконных актах.

В частности, в Приказе ФСБ России от 23 июня 2011 г. № 277 (ред. от 4 декабря 2017 г.) «Об организации производства судебных экспертиз в экспертных подразделениях органов федеральной службы безопасности» указаны решаемые при производстве фонографических экспертиз типовые задачи, среди которых установление наличия или отсутствия признаков монтажа или иных изменений фонограмм, а также их оригинальности или копирования.

Исследователи, специализирующиеся на вопросах доказывания с помощью электронных доказательств, подчеркивают: «проверяемость (верифицируемость) является основополагающим свойством доказательства, содержащего электронную информацию» 2 . Суд не вправе при заявлении подсудимого об искажении аудио- и видеозаписи поверить на слово оперативному сотруднику или следователю, равно как и следователь не может в качестве свидетеля дополнить или уточнить составленный им протокол допроса, или оперативный сотрудник, производивший неотложные следственные действия, не может быть допрошен о том, в чем ему признался задержанный. Таким образом, установление первоначального доказательства – цифровой аудио- или видеозаписи – возможно только путем непосредственного исследования этого доказательства или источника и процедуры получения копии.

Одна из наиболее авторитетных специалистов в области речеведческих экспертиз, профессор Елена Галяшина отметила, что «возможности фоноскопической экспертизы для установления достоверности копий фонограмм, происхождение которых процессуально не установлено, а процедура копирования не документирована, – ограничены. Задача же установления верности копий оригиналам при отсутствии последних становится практически неразрешимой, так как отсутствие на фонограмме-копии признаков монтажа не значит, что указанные признаки отсутствуют на фонограмме-оригинале» 3 .

Поскольку непосредственно на CD-диск записать переговоры или сделать аудио- или видеозапись невозможно, очевидно, что диск является копией. В случаях, когда защита настаивает на представлении суду оригинальной записи, как правило, выясняется, что диск (или иной носитель информации) изготовлен неизвестным лицом, на неизвестной аппаратуре и часто при неизвестных обстоятельствах. Даже если на представленной следствию и суду копии действительно отсутствуют следы вмешательства, это не позволяет утверждать, что оно не осуществлялось в процессе копирования.

К положениям приговора, подтверждающим надлежащее удостоверение представленных для фонографического экспертного исследования материалов, нередко добавляются доводы оперативных работников о государственной секретности записывающей аппаратуры и способов перенесения информации на представленные суду носители, что исключает их исследование в заседании.

Какие доводы может привести адвокат, возражая против подобных обоснований допустимости представленных доказательств?

Если полученная в ходе ОРМ первоначальная аудио- или видеозапись сделана на устройство, сведения о котором отнесены к государственной тайне, а копия рассекречена, без проверки исходного файла обойтись невозможно, так как с помощью допроса следователя или оперативного сотрудника установить, имело ли место вмешательство в первоначальное доказательство, является ли предоставленная копия модифицированной, полученной при обработке исходного материала и его конвертировании в иной формат, невозможно.

Нормативная регламентация работы суда с государственными секретами давно и хорошо известна. Средствами обеспечения гостайны в различных видах судопроизводства могут выступать, помимо прочего, проведение закрытого судебного заседания, предупреждение участников процесса о неразглашении гостайны, ставшей им известной в связи с производством по делу, а также уголовная ответственность за ее разглашение. Все указанные механизмы используются на практике, оснований не применять их для исследования законности получения доказательства нет.

Нежелание судей соблюдать нормативные предписания при исследовании и анализе фоноскопических экспертиз ведет к вынесению неправосудных решений. Не выявленные в заседании ошибки назначения и производства таких экспертиз впоследствии многократно тиражируются. Вступивший в силу приговор позволяет правоприменителям, функционирующим на разных стадиях процесса, снова и снова допускать одни и те же ошибки. Недостаточно компетентные эксперты продолжают игнорировать произвольно сделанные «нарезки» записей, давать заключения об отсутствии модификаций, монтажа, не указывать, что цифровая запись несет следы пребывания на компьютере, а оригинал отсутствует, и т.п. Судьи, изучая опубликованные судебные акты коллег, получают подтверждение правомерности практики воспроизведения в приговорах выводов так называемых «экспертов».

Но самое страшное, на мой взгляд, – формирование у адвокатов-защитников, приглашающих компетентных специалистов и сталкивающихся не только с эмоциональной недоступностью судей, но и с явно демонстрируемым в заседании и судебных актах нежеланием отступать от линии обвинения, «выученной беспомощности».

Тем не менее адвокатам есть на что опереться (в частности, на положения УПК РФ, практику ЕСПЧ, связанную с применением правила о недопустимости производных доказательств Hearsay (правовую модель), ведомственные акты, регулирующие производство фоноскопических экспертиз) при обосновании опасности использования без надлежащей проверки непервичных аудио- и видеозаписей, в которых искажения могут быть связаны даже с техническими сбоями, не говоря уже об ошибках и неправомерных действиях. Понятно, что на основе модифицированных фонограмм кроме фоноскопической могут быть проведены другие экспертизы, «плоды» которых также в итоге будут «отравлены». По каждому отдельному делу даже опытным адвокатам зачастую не удается добиться справедливого судебного разбирательства.

Единственный способ преодоления сложившейся негативной тенденции, как мне представляется, – адвокаты должны объединиться и собрать информацию по рассмотренным делам. Этот массив типичных случаев и судебных решений станет доказательством сложившейся правоприменительной практики. С такими данными можно будет предпринять решительные шаги для изменения подходов – например, направить официальное обращение в Верховный Суд РФ, в РАН с просьбой проверить научность экспертных заключений, в государственные экспертные учреждения – в частности, РФЦСЭ при Минюсте России. Официальные запросы, опирающиеся на подтвержденное использование недопустимых доказательств при постановлении приговоров, источники получения которых не исследованы, информирование об этом общественности – все это способно повлиять на исправление сложившейся ситуации.

1 Галяшина Е.И. Цифровые фонограммы как доказательства // «Эксперт-криминалист», 2008, № 3. С. 3.

2 Пастухов П.С. Модернизация уголовно-процессуального доказывания в условиях информационного общества: автореферат дис. . д-ра юрид. наук. М., 2015. С. 12.

3 Галяшина Е.И. Речеведческие экспертизы в судопроизводстве // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. № 12. С. 15.

Официальный сайт
Верховного Суда Российской Федерации

1. Обзоры материалов СМИ

ВС решил, что важнее: схема ГИБДД или запись видеорегистратора

Видеорегистратор спас водителя от штрафа за нарушение правил обгона: Верховный суд РФ счёл видеозапись более существенным доказательством, чем схема нарушения, составленная автоинспекторами. Примечательно, что сотрудники ГИБДД тоже представили в суд запись регистратора служебной машины, но высшая инстанция все равно осталась на стороне водителя.

До высшей инстанции с жалобой дошел житель Волгограда, которого признали виновным по части 4 статьи 12.15 КоАП РФ и оштрафовали на пять тысяч рублей.

ГИБДД утверждала, что водитель в зоне ограниченной видимости обогнал автомобиль, хотя в это же время впереди идущий транспорт делал аналогичный манёвр. Мировой суд счёл правонарушение доказанным, сославшись на протокол об административном правонарушении, рапорт сотрудника полиции, схему места совершения обгона, а также видеозаписи с видеорегистраторов, установленных в автомобиле нарушителя и автомобиле сотрудников ДПС.

Причём, признавая схему места совершения правонарушения, составленную инспектором ДПС, допустимым доказательством, мировой судья уточнил ее, указав на то, что автомобиль нарушителя совершает обгон сразу трёх автомобилей.

Верховный суд с таким подходом к доказательствам не согласился.

В ходе производства по делу автовладелец последовательно заявлял о том, что правонарушения не совершал, обгон транспортного средства произвел с соблюдением требований ПДД, а впереди движущийся автомобиль маневр обгона или объезда препятствий не производил, напоминает ВС.

Из протокола об административном правонарушении и схемы места совершения административного правонарушения следует, что с данными документами водитель согласен не был, указывает он.

При этом и схема ГИБДД, и схема судьи противоречат записи видеорегистратора, установленного в автомобиле водителя: на ней видно, что по дороге едут пять машин, автомобиль привлекаемого к ответственности водителя следует последним, указывает высшая инстанция. В момент, когда он совершает маневр обгона, впереди едущий «ВАЗ 21014» не подает сигнала поворота налево и не совершает маневр обгона или объезда препятствий, более того, и третий автомобиль таких действий также не совершает, уточняет ВС.

«Таким образом, схема совершения административного правонарушения, составленная инспектором ДПС, неверно отражает дорожную ситуацию, возникшую при вышеизложенных обстоятельствах. Более того, согласно названной видеозаписи (водитель), совершая маневр обгона, выезжает на полосу дороги, предназначенную для встречного движения, в месте, где Правилами дорожного движения это не запрещено», — отмечает высшая инстанция.

Из видеозаписи видеорегистратора патрульной машины ДПС также не усматривается, что водитель совершает обгон транспортного средства, когда впереди следовавший автомобиль делает аналогичный манёвр: видеозапись начинается в момент, когда автомобиль заявителя уже находится на полосе встречного движения, при этом по съемке невозможно определить, какой автомобиль следовал впереди него, поясняет ВС.

Таким образом, считает он, при проведении данного разбирательства не были соблюдены требования о выяснении всех обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела.

Между тем нормы КоАП гарантируют, что неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к административной ответственности, толкуются в его пользу (части 1 и 4 статьи 1.5).

При таких обстоятельствах постановление мирового судьи, а также Краснооктябрьского районного суда Волгограда и заместителя председателя Волгоградского областного суда подлежат отмене. А с учетом того, что на момент рассмотрения жалобы в ВС РФ срок давности привлечения водителя к административной ответственности истек, то судья прекратил производство по данному делу.

Источники:

http://pravo.ru/story/212847/

http://pravo.rg.ru/rubrics/question/17082/

http://zakon.ru/blog/2019/3/6/audiozapis_kak_sredstvo_dokazyvaniya_v_grazhdanskom_processe_-_effektivno_ili_net

http://www.advgazeta.ru/mneniya/dokazatelstvo-iz-neizvestnogo-istochnika/

http://www.vsrf.ru/press_center/mass_media/29133/